ВведениеСтраница 1
Тема данной работы, представляется актуальной и с научной, и, в свете современных реалий, с политической точки зрения. В настоящее время налицо вспышка острых противоречий между Россией и Северным Кавказом. Однако и ранее отношения здесь не отличались пониманием. Не случайно М. Фейгин предлагает называть нынешние проблемы на Северном Кавказе «второй Кавказской войной», поскольку они берут начало в комплексе нерешенных проблем Кавказской войны XIX в.[1]
Задача историков в подобной ситуации – максимально всесторонне подойти к рассмотрению предпосылок зарождения конфликта и факторов, повлиявших на его эскалацию, форм и методов разрешения противоречий, итогов и ошибок на пройденном пути военного противостояния.
Говоря о литературе, опишем некоторые историографические тенденции в изучении Кавказской войны XIX в.
В дореволюционной историографии кавказская война рассматривалась в рамках традиционного колониального подхода; примером может служить четырехтомная «История русской армии» А. А. Керсновского, переизданная в 1992 г., во 2-м томе которой рассматривается Кавказская война.[2] Бросается в глаза не просто большое, а даже пафосное внимание, которое автор уделяет героизму русских солдат и офицеров, видя в горцах лишь враждебную сторону. Фактическая сторона работы имеет большую ценность. Исследователь приводит данные о погибших в тех или иных кампаниях (правда, точные цифры – только со стороны русских войск), дает подробный ход боевых действий, иногда вплоть до часов. Однако исследовательских выводов в работе немного, и они заключаются преимущественно в выводах о героизме русских воинов и пересказе официального мнения о характере горцев.
После Октябрьской революции ситуация кардинальным образом изменилась. В Кавказской войне стали видеть антиколониальное движение, направленное против царизма.
Примером может служить работа Р. М. Магомедов «Имам Шамиль»,[3] где ученый рассматривает титаническую фигуру вождя кавказцев через призму несомненных личных симпатий; автору импонирует образ «бесстрашного героя, воина, талантливого полководца и мудрого администратора, боровшегося за независимость края».[4] Хотя мы не собираемся подвергать сомнению подобную оценку Шамиля, тем не менее нельзя не заметить, что в работе Р. М. Магомедова высока доля субъективного фактора, который порой влияет на оценку ученым фактов действительности. Как кажется, в работе Р. М. Магомедова образ Шамиля слишком идеализирован, автор затушевывает факты жестокости Шамиля.
(В своей более зрелой работе, «Шамиль в отечественной истории»,[5] написанной полвека спустя, Р. М. Магомедову удалось уйти от недостатков своей предыдущей книги. Монография «Шамиль в отечественной истории» носит историографический характер и отражает весь комплекс мнений, касающийся этой фигуры).
Ряд работ А. В. Фадеева наглядно демонстрируют развитие представлений о Кавказской войне в советской историографии 1950 – 1960-х гг. Статья А. В. Фадеева «О внутренней социальной базе мюридистского движения»[6] представляет собой выражение господствующей в 1950 – 1955 гг. директивной точке зрения, представляющей Кавказскую войну не как освободительную, антиколониальную, как это было в советской историографии до 1950 г., а как антинародной, инспирированной иностранными агентами.[7] Однако этот сравнительно краткий период резкого неприятия Кавказской войны с легкой руки И. В. Сталина для оправдания переселений и репрессий по отношению к целым народам, в том числе и северокавказским, и в рамках кампании против космополитизма, когда подобным образом были оценены не только кавказская война, но и другие национальные движения, завершился с началом «оттепели». Оппонентом А. В. Фадеева в середине 1950-х гг., когда в исторической науке вновь переоценивались национальные движения народов СССР, стал А. Д. Даниялов, который назвал представление о движении горцев как антинародном антинаучным.[8] Надо сказать, что и А. В. Фадеев в своих следующих работах («Россия и Восточный кризис 20-х гг.»,[9] «Возникновение мюридистского движения на Кавказе и его социальные корни»,[10] «Россия и Кавказ первой трети XIX в.»[11]) постепенно отходит от этой конъюнктурной точки зрения.
Переход этот у А. В. Фадеева, надо заметить, весьма плавный, и в работе 1958-го г. «Россия и Восточный вопрос» еще весьма ощутимы отголоски конъюнктурной позиции. Это, видимо, отражает состояние научного спора середины 50-х гг. об оценке Кавказской войны, когда историческая наука не смогла резко отринуть еще пару лет назад господствующую концепцию. Не только А. В. Фадеев, но и некоторые другие исследователи опасались разрешать вопрос, настаивая на расплывчатых формулировках. Так, А. Н. Смирнов, признавая антиколониальное содержание борьбы народов Северного Кавказа, все же настаивает на факте значительного (по сути «агентурного») вмешательства иностранных государств в отношения России и народов Северного Кавказа.[12]
Введение.
И Новый - стар . Но все ж на свете нет
Двоих таких, как два Свободы сына,
Колумбией взращенных исполина.
Там Чимборасо водит окрест взор:
Рабовладенья всюду смыт позор[1].
Джордж Гордон Байрон
Твоё имя — бриллиант — неподвластно во ...
О роли социалистического государства
Одной из центральных для советской экономической мысли является проблема экономической роли социалистического государства. Ее разработка тесно связана с общей экономической концепцией социализма, а также с характером строительства нового ...
Массовая репрессия 30-х гг. и их последствия.
Если крестьянство, в общем, заплатило самую тяжелую дань волюнтаристскому сталинскому плану радикального изменения общества, то другие социальные группы, называемые "социально чуждыми", были под разными предлогами выброшены на о ...